Под знаменем пророчества - Страница 144

144

Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух,

Да, таким я и буду с тобой:

Не для ласковых слов я выковывал дух,

Не для дружб я боролся с судьбой…

Он так и не дочитал это стихотворение. Оказавшись неожиданно близко, Мелисандра потянула его за рукав, заставив разжать побелевшие пальцы и отпустить потрескивающее дерево.

– Хватит, – глядя прямо ему в глаза, едва слышно произнесла женщина. Почти прижимаясь к его груди, она пробежала пальцами по вороту рубашки, дотронулась до шарфа, замерла, а потом осторожно стянула его с лица К'ирсана.

– Не стоит, – грустно сказал Кайфат, но его никто не собирался слушать. Едва касаясь, Мелисандра провела кончиками пальцев по уродующим лицо шрамам. Борясь с желанием поцеловать ласкающую его кожу руку, К'ирсан невесело усмехнувшись, сказал:

– Там еще были строки о людях, о носящих их обличье зверях, и об обители праведников, недоступной безумным рабам… Я вновь себя ощущаю тем самым рабом, впервые увидевшим красавицу-незнакомку во время полета на пузыре. И пусть не стою на коленях, но… Нет, безумие какое-то!

– Ну почему же сразу безумие? – прошептала Мелисандра, внезапно обвив его шею руками и впившись обжигающим поцелуем в губы. Куда-то тут же улетучилась вся холодная отстраненность Кайфата, он страстно прижал к себе женщину, ощущая тепло ее кожи, вдыхая запах. Как они оказались в комнате на мягком ковре, К'ирсан уже не помнил…

Глава 30

Вся жизнь человека есть череда деяний, подвластных воле рока, лишь изредка сменяемых тщательно взвешенными и обдуманными поступками. Планирование будущего на несколько шагов вперед дарует спокойствие и уверенность, но, положившись на волю случая, можно получить от судьбы неплохой подарок или… увязнуть в пучине новых проблем.

Проснувшись утром в постели Мелисандры, К'ирсан испытывал досаду и растерянность. Он не знал, как быть дальше, как выстраивать с женщиной новые отношения. Поддавшись напору чувств, он забыл об опасностях своей жизни, о висящем над ним долге крови, о десятках врагов и просто недругов, уже дышащих беглецу в затылок. Готов ли он вручить этот хвост смертельных угроз любовнице, рискнуть ее жизнью?!

В голове нет-нет и мелькала мыслишка, что это его соблазнили и затащили в постель, что не он навязал свои желания неопытной девице. Мелисандра совершила осознанный выбор, приняв его таким, какой он есть. Со всеми его уродствами, и давящими на плечи проблемами! А раз так, то и нечего за нее переживать…

К'ирсан с завидным упорством глушил мерзкий внутренний голос. Если ты мужчина, пусть даже и уступил в чем-то инициативу подруге, то все равно должен оставаться мужчиной. Во многом изменились представления Кайфата о мире, но эта жизненная философия осталась неизменной. Его таким воспитали, и никуда от этого не денешься. Женщина слаба, а потому его долг и святая обязанность во всем ее оберегать. С этим правилом не надо спорить, его не надо опровергать или подменять новым, в него надо просто верить и исполнять. Подобно тому, как на вопрос о причинах расставания с любовницей мужчина обязан сказать: «Это я во всем виноват!», так и здесь, неважно, как и по какой причине ворвавшись в жизнь женщины, он в ответе за ее будущее. Если подобные правила кого-то не устраивают, то пусть держит чувства на коротком поводке.

Мелисандра тихо посапывала, уткнувшись лицом в подушку, даже не представляя о воцарившемся в голове любовника смятении. С трудом преодолев желание поцеловать подругу, Кайфат встал и быстро оделся. Нельзя забывать и об остальных, доверившихся ему как командиру и другу. В городе у него еще много незавершенных дел, и лежать в постели, пусть даже и с любимой женщиной, сейчас непозволительная роскошь. Молча посетовав на отсутствие принадлежностей для письма, К'ирсан выскочил в коридор. Раздумывая, не передать ли пару слов Мелисандре через слуг, он столкнулся с невысоким лакеем.

– Да простит меня господин, но с вами желает поговорить фалет Тимаренис.

– Хорошо, веди, – внутренне напрягшись, сказал К'ирсан. Разговора с отцом Мелисандры он не ждал, хотя стоило бы. Вряд ли визирь, переживший столько халифов, не обратит внимания на проходимца, завоевавшего благосклонность его единственной дочери.

Не переставая размышлять о предстоящем разговоре, капитан прошел следом за слугой почти через весь дворец. Мельком удивившись странному пути, которым его вели – через поварню и людскую, по необычайно узким, совсем «непарадным» коридорам, – К'ирсан вступил в святая святых Ралайята – рабочий кабинет Первого Советника халифа.

– Доброе утро, фалет Тимаренис… – начал говорить Кайфат, но слова встали поперек горла. Визирь встретил любовника дочери, стоя около огромного напольного глобуса, лицом к дверям, своим обликом с порога повергнув капитана в шок. Ощущая, как под ногами разверзлась пропасть, К'ирсан с трудом заставил себя успокоиться и не натворить чего-нибудь лишнего. Перед ним стоял эльф: длинноволосый, голубоглазый, с характерными тонкими чертами лица и длинными заостренными ушами. В душе тяжело заворочалась, пробуя на прочность тиски воли, змея ненависти.

– Приветствую вас, капитан, – мягким, шелковистым голосом произнес визирь, невозмутимо изучая К'ирсана. Вряд ли от него укрылась душевная борьба, начавшаяся в сердце гостя. – Вы уже наверняка догадались, что у меня к вам не самый приятный разговор, потому попрошу садиться.

Указав на пару кожаных кресел, фалет Балтусаим дождался, пока усядется Кайфат, после чего устроился напротив.

– Эльф… Мне следовало догадаться! – ощущая, как яд ненависти сушит горло, почти прохрипел К'ирсан. – Повсюду в городе следы их присутствия, да и… Мелисандра не пахнет человеком!

144