Под знаменем пророчества - Страница 145

145

– Полуэльф, если быть точным, а моя дочь – квартерон, несчастная четвертинка. Она совсем не похожа на меня, став почти полной копией матери! – кривя губы, поправил Кайфата Тимаренис. – Впрочем, вы ведь, капитан, тоже не человек. Нелюдь, как любят говорить в простонародье… Что, хотите возразить?

К'ирсан промолчал, лишь опасно сощурив глаза.

– Вы – зверь, чудовище, монстр. Не знаю, где уж вам удалось подцепить эту заразу, но кто-то заронил в вашу душу семя магии Древних, и оно успело укорениться и набрать силу, – холодно улыбаясь, без тени страха или смущения, разъяснил эльф. Он походил на исследователя, препарирующего пойманную лягушку.

– Зачем вы мне все это рассказываете, фалет Тимаренис? Эльфийский взгляд на окружающий мир меня мало волнует. Знаете ли, предпочитаю жить своим умом! – презрительно бросил К'ирсан, подавляя в себе желание молча вскочить и уйти.

– О, все просто. Я знаю о вашей чистой и незамутненной ненависти к моему народу. Говоря по правде, я ее даже понимаю и переживи такое, вполне мог бы и сам отдаться ярости без остатка, – неопределенно взмахнув рукой, произнес эльф. – Но, видите ли, капитан, от вас просто смердит трупами! Заключив договор со смертью, вы повесили на шею множество не самых приятных врагов, жаждущих отплатить кровью за кровь. Все, кто рядом с вами, подвергаются нешуточному риску… И я не желаю Мелисандре участи жертвы в вашей борьбе.

Визирь замолчал и вытащил из кармана небольшую коробочку. Ноздри Кайфата шевельнулись, и он с отвращением ощутил аромат гарлуна. С тонкой усмешкой капитан наблюдал, как эльф подхватывает щепоть наркотика и отправляет в рот. К'ирсан и раньше встречал любителей этой отравы, но чтобы Длинноухий…

– Впрочем, я легко закрыл бы глаза на ваши… натянутые отношения с Маллореаном и всеми прочими. Ралайят нейтрален, и мне плевать на дрязги остальных! Но вы же не оставите свою ненависть за порогом дворца, вы же прямо сейчас полыхаете от жара ярости… – проникновенно проговорил фалет Тимаренис, медленно двигая челюстями. – Хотите ведь моей крови, а?

К'ирсан стиснул подлокотники, усмиряя бешенство. Черная пелена злобы не застилала ему глаза, он не испытывал к полукровке – все-таки полукровке! – тех же чувств, что и к его собратьям из Маллореана. Но и равнодушно воспринять подобное родство у него не выходило.

– Я не зверь, а вы не выродок Маллореана! Хоть в ваших жилах и течет их поганая кровь, – прошипел Кайфат. – И уж тем более мне наплевать на любителя мерзкой отравы из Запретных земель.

– О, это ерунда. Для Перворожденных и подобных мне… метисов, этот вид гарлуна лишь бодрит и немного усиливает магические способности. Привыкания у нас не бывает! – Неожиданно лед в голосе визиря дал трещину, и он посочувствовал: – Вы ведь не сможете по-прежнему воспринимать Мелисандру как вашу женщину? Так ведь? Но и убивать ее не захотите…

Кайфат отвел горящие ненавистью глаза и медленно кивнул.

– Почему-то я так и подумал. – Губы Первого Советника тронула неприятная улыбка. – Потому я предлагаю вам, капитан, для начала покинуть дворец, а затем город и страну. Не стоит лишний раз тревожить девочке сердце. Что скажете?

К'ирсан провел рукой по изуродованной щеке, ощущая себя особенно мерзко на фоне совершенных черт Перворожденного, и на миг прикрыл глаза. Сердце воина-мага было готово разорваться от противоречивых чувств. За что, за что он прогневил проклятых богов этого мира, раз они каждый раз посылают ему такие испытания?!

– Предполагаю, что, в случае моего отказа подчиниться, вы одними словами не ограничитесь?

Теперь пришла пора молчать Длинноухому. К чему впустую сотрясать воздух, раз собеседник и так все понимает?

– Ясно, – скривился К'ирсан. – А не боитесь, что я решу избавиться лично от вас? Ведь вы не Мелисандра…

– Верно. Но вы у меня дома, а в этих стенах я не побоюсь схватиться даже с Архимагом Нолда! Я – Мастер инструментальной магии, здесь все пронизано моими чарами. Сейчас они спят, но достаточно мысленного усилия, чтобы один наглец получил по заслугам. Гарлун же усилил мои способности, вознеся полукровку на пик могущества, – отбросив в сторону вежливость, сказал Тимаренис. – Вы спокойно сидите здесь, капитан, лишь из-за моей дочери. Я не желаю причинять ей лишнюю боль, убив любовника. Да и дворец мне весьма дорог. Вряд ли вы будете покорно ждать смерти, отказавшись от сопротивления.

– А как же нейтралитет Ралайята? – с издевательской усмешкой спросил Кайфат. – О нем можно забыть? Как же постулат: «Нам все равно, кто вы и откуда, если законы Ралайята не нарушены»?

– Капитан, вы до сих пор верите в существование подобной ерунды?! Нейтралитет подобен песочному замку: он сохраняется лишь до первой волны, а потом надо принимать сторону сильного игрока!… Итак, ваш ответ?

– Сегодня вечером я уйду с отрядом из города, – нехотя буркнул К'ирсан. Немного помолчав, он вдруг попросил: – Я могу написать Мелисандре письмо? Не хотелось бы убегать столь трусливо…

– Бумага и перо на столе, – равнодушно бросил эльф, сложив домиком пальцы и уставившись взглядом в одну точку.

Ощущая себя заключенным под надзором тюремщика, К'ирсан склонился над листком. Металлическое стило неприятно скрипело, точно эхо ложащихся на бумагу слов. О чем писал Кайфат? О вещах внешне простых, но донельзя тяжелых – о любви и ненависти, о боли и страхе не совладать с собственным гневом, о невозможности быть вместе… В сердце К'ирсана настолько все перепуталось, что он не понимал, какие чувства испытывает к женщине.

145